Михаил Смолин: Справедливость при демократии слепа как судебная Фемида

Справедливость в утративших христианское чувство обществах не различает человеческого лица, её глаза, как глаза судебной Фемиды, закрыты непроницаемой повязкой.

Она не поднимается до христианской милости и не способна различать человеческие индивидуальности, а слепо узаконивает уравнение всех.

А ведь люди имеют от рождения разный пол, мужской и женский, такие разные и такие взаимодополняющие человеческие воплощения.

Каждому отмерено изначально неизвестное и разное количество лет земной жизни, в которые один умирает во младенчестве, другой в расцвете сил, а третий дряхлым стариком.

Одни прожигают свою жизнь бездумно, не заботясь о смысле жизни, зачастую ведя себя неотличимо от мира животных. Вторые посвящают себя ближним, отдают жизнь за Отечество, развивают полученные разнообразные дары до совершенства, становятся духовными подвижниками.

Третьи, напротив, считают всех людей себе должными, всю окружающую действительность проклятой и все свои силы кладут на то, чтобы остальные люди были лишь орудиями в их руках.

Одним словом, все люди бесконечно различны и не сводимы к формальным и уравнительным принципам демократической справедливости.

«Кто отложит предрассудки и беспристрастно посмотрит на жизнь, — писал Иван Ильин, — тот скоро убедится, что люди неравны от природы, неравны по своей силе и способности, неравны и по своему социальному положению; и что справедливость не может требовать одинакового обхождения с неодинаковыми людьми; напротив, она требует неравенства для неравных, но такого неравенства, которое соответствовало бы действительному неравенству людей».

Справедливость настоящая не нуждается в равенстве. Равенство слишком примитивный и очень неточный инструмент достижения правды в обществе.

Каждому человеку нужно своё, индивидуальное, не равное отношение. Детям не такое, как взрослым, больным не такое, как здоровым. Умным не такое, как глупым. Героям не такое, как трусам. Подвижникам не такое, как обывателям.

Безличная демократия не может дать подлинной справедливости. Демократия сужает пространство для личности, не доверяет ей, унифицирует и упрощает человеческую личность.

Настоящая живая справедливость может быть связана только с живой человеческой совестью, волей и любовью.

Только человеческая личность способна культивировать справедливость, способную сопереживать, желать сократить на земле число невинно униженных или не по делам возвышенных.

Справедливость — это живое чувство, которое нельзя прописать ни в каких законах.

Справедливость возможна как личное духовное стремление к правде.

Никаких коллективных или правовых чувствилищ справедливости нет, это чувство свойственно только живой личности и способно появляться в мире только через конкретных людей, стремящихся к справедливости в силу своих мировоззренческих убеждений и религиозных верований.

Так же и власть может быть по-настоящему справедливой, только если, единолично возглавляемая нравственно развитой личностью, имеет возможность употреблять свою власть для достижения правды в обществе.

Настоящая справедливость — это проявление евангельской любви, которая «долготерпит, милосердствует… не ищет своего… всё покрывает… всё переносит» (1 Кор.13:4–7).

Всякая другая революционная, социалистическая ли, либеральная ли «справедливость» ищет власти над людьми. Распаляет классовую ненависть, социальную зависть, призывает к уравнительной мести.

И главное, не достигает никакого вожделенного равенства, потому что не может уничтожить саму человеческую жизнь — разнообразную, разноталантливую, разномощную, которую, сколько ни клади в прокрустово ложе социальных экспериментов по поиску «окончательной справедливости», она всё равно рано или поздно взламывает эти искусственные границы.

Сколько ни подстригай этот общественный «газон», он не остановится в своём свободном росте.

И ещё одно, о чём надо сказать в связи с поисками справедливости.

Справедливость без милости бессмысленна. А формальное следование справедливости — это путь к ссорам, противостоящим христианским убеждениям.

Интересен в связи с этим библейский пример, приводимый преп. Паисием Святогорцем. «Когда пастухи Лота и Авраама стали ссориться из-за пастбищ, — говорит преподобный, — Авраам пошел к Лоту и сказал: «Негоже нам с тобой ссориться, ведь мы родственники. Какая сторона тебе больше по сердцу? Хочешь пойти направо или налево?» Лот хоть и отчасти, но поступил из человеческих побуждений, он выбрал Содом и Гоморру, потому что там были зелёные луга, хорошие пастбища для скота (Быт. 13:1—13).

И какого же лиха ему потом довелось там хлебнуть! А Авраам, движимый Божественной справедливостью, желал доставить радость Лоту. То, что Лот поселился в лучшем месте, даже принесло Аврааму радость».

Чаще всего стремящиеся к сугубо человеческой «справедливости», добиваясь для себя преференций, оказываются в «Содоме и Гоморре», откуда потом мечтают убежать куда угодно.

Так что лучше надеяться на Милость в раю, оставив непременно желающим справедливости получить её сполна в аду, а в жизни устраиваться, как у кого получится, но не за счёт ближнего своего.

Блаженны милостивые, потому что они будут помилованы!