Михаил Смолин: Национальность правых и "народность" левых: имперскость и демократичность

Отбросим бесплодную политкорректность и поговорим о принципиальной разнице между правыми и левыми, о противоположности левой «народности» и правой национальности. 

Сегодня принято утверждать, что уже давно нет никаких правых и никаких левых, что всё перемешано и по желанию, возможно создавать любой политический синкретизм. 

На самом деле это совсем не так, а только, кажется. Настоящие правые и настоящие левые, кроме отношения к вере и к форме власти, наиболее отличаются в своих представлениях о нации. Взгляды левых и правых категорически расходятся в вопросе о нации, о её значимости в истории, социальном составе и цивилизационной ценности национальных общностей. 

 
«Народность» левых — интернациональная партийная диктатура 

 
Для левых «народность» это синоним «простолюдности» или «пролетарскости». Народовольцы и эсеры обращали свои взоры на крестьянскую бедноту, социал-демократы и коммунисты — на «пролетариат», на рабочую бедноту. И считали возможным на основе этой бедноты выстраивать некое социалистическое интернациональное единство. 

Левые принципиально противопоставляют бедных — богатым и даже просто работящим и зажиточным. Левые всегда жёстко противополагали одни слои нации — другим, предлагая решать социальные проблемы, самым простым способом — через последовательное уничтожение состоятельных социальных групп, распаляя классовую ненависть до размеров Гражданской внутринациональной войны. Нация для левых не является естественной цельностью, исторической общностью. Класс, беднейшая часть всегда противопоставлялась нации, целому. И на его горбу левые всегда стремились въехать, через революцию, во властный «рай». 

Для глубоко демократического сознания левых важно, что простой «народ» это большинство, а другие слои общества — меньшинство. 

Про большинство «бедноты» это конечно профессиональная левая ложь про общество. Большинство может быть откровенной голытьбой, только в колхозной действительности: без собственности, без наследования, без денежной оплаты за труд, при разнообразной эксплуатации через трудовые повинности и в результате массовых репрессивных экспроприаций. 

В нормальной системе хозяйствования (не социалистической и не инородчески-капиталистической) большинство — это середняки, составляющие работящие, профессионально состоятельные и зажиточные слои населения. На самом деле бедняцкое меньшинство может властвовать над большинством, не обращая никакого внимания на трудовую специализацию и профессиональные навыки других слоёв общества, только при жесточайшей партийной диктатуре. После изъятия всей собственности и средств производства в пользу тоталитарной левой власти. 

Государствообразующая, имперская нация у левых всегда нация-угнетатель, её ресурсы и национальные силы пускаются, после прихода к власти, на укрепление национальных меньшинств, в качестве «искупления вины». 

«Народность» левых, таким образом, всегда была антинациональна, разрушительна для целостного народного организма. Это всегда классовое насилие и война внутри нации, разрушительная для национального целого. 

 
Национальность правых — развитие и охранение национального единства в иерархии социальных союзов 

 
Взгляд правых на нацию совершенно другой. Нация, национальность для правых — базовая историческая сила, раскрывающаяся в истории. И численность того или иного социального слоя нации, не имеет принципиального значение при оценке его значимости. Для государства и для нации имеет решающее значение общее, общенациональное благо, а не классовый или частный интерес. 

Левые и либеральные мыслители до сего времени, так и не привели какого-либо непротиворечивого логического доказательства, почему нужно под «ближними» подразумевать «человечество». На каком, основании любовь к абстрактному «человечеству» мы вслед за «общечеловеками» и «интернационалистами» должны полагать правильной (вариант «христианской»), а любовь к конкретному историческому народу — не правильной (вариант «языческой»)? Неужели только исходя из демократического принципа большинства — из того, что человечество количественно значительно больше любой народности? 

Но ведь на стороне националистов есть не менее весомые доводы в защиту любви к своей нации как чувства родственности, из которого — и только из него — может вырасти христианская любовь к ближнему. В любви к нации есть глубокие качественные, положительные черты — большей близости, большей родственности и большей возможности реализовать саму христианскую любовь для каждого человека. Любовь к своей нации, любовь к своей семье, любовь к своему государству, любовь к Церкви как обществу верующих тождественны «семейной любви». Христианская общность во Христе и в нации — это большие родственные семьи. 

Национальная политика правых — это всегда забота о целом. Созидание и оберегание этого национального целого. 

«Народная» политика левых — это потакание частным интересам, отдельным асоциальным частям целого, в ущерб другим. Разрушение и утилизация этого национального целого через упрощение, уравнение и репрессивное отсечение целых социальных слоёв от общего тела нации. 

В вопросе о нации между правыми и левыми принципиально не переходимая грань, глубокая мировоззренческая противоположность. 

Цель и средства государства 

В связи с этим необходимо чётко понимать разницу между целью и средствами государства. Целью государства является достижение максимального благосостояния граждан. Благосостояния в широком смысле: от духовной составляющей до материальной. Но достичь этого можно, только если граждане подчиняются общему государственному порядку. Иными словами не государство и власть подчиняется гражданам, а граждане подчиняются властным установлениям национального государства для своего же блага. 

Ещё более чётко это видно во взаимоотношении власти и граждан при монархическом образе правления. Государь в численном плане несравненно меньше народа, но его государственное значение, — обладателя национального суверенитета, — имеет значительно больший государственный вес, чем численное количество народа. Принципиальное значение имеет функционал обязанностей, личности или, того или иного социального слоя, для поддержания жизни и силы национального целого. 

А потому имперский национализм имеет иерархическую, а не демократическую основу. 

 
Национализм имперский и национализм демократический 

 
Существует пять жизненных сфер, в которых каждый правомыслящий консерватор обязан чувствовать свою непосредственную ответственность. Это — его личность, его семья, его народ, его государство и его вера. 

Эти сферы применения человеческих усилий имеют строгую иерархию. Они связаны между собой и должны быть соподчинены и развиваемы в гармонической увязке между собою. 

В связи с этим рассуждением слово «национализм», как политический термин для меня приобретает совершенно определённый иерархический оттенок. 

Не национализм демократической атомизированной избирательной массы, а национализм — иерархии социальных союзов нации. 

Имперский национализм — это национализм не только крови и почвы, но и сложно-составленного национального общества, способного к развитию и защите от внешнего давления. 

Имперское понимание нации состоит не только в кровно-родственной и семейно-родовой общности, но и в социально-профессиональной и духовной общности. Нации, как взаимовыгодной общественной профессиональной специализации и как социально организованного государством национального единства. А так же нации как духовного церковного единства направленного на спасение в жизни вечной. При этом необходимо понимать, что отрыв общества от своей национальной кровно-этнической почвы, конечно, губителен в целом и для всей этой национальной иерархии. 

Любой человек, как представитель нации не живёт в безвоздушном пространстве или только в одной из этих пяти общностей. Он рождается в конкретной семье, в конкретном социальном слое, с определённым набором талантов, которые развиваются или нет в конкретной системе образования, вырабатывая те или иные гражданские способности, которые применяются личностью в общенациональной жизни.

Органическое проживание человеком своей жизни, связано с его участием во всех пяти жизненных сферах и как личность, и как семьянин, и как профессиональный представитель, социального слоя своей нации и своего государства, и как член своей Церкви, ориентированный на вечную жизнь. 

В противном же случае, как говорится плохой гражданин Отечества земного, плох и для Отечества Небесного. 

 
Национализм, собирание земель и обрусение 

 
Очень важный современный вопрос — собирание русских земель. 

Увеличение территории государства — задача рискованная, но часто совершенно неизбежная. Достижение естественных имперских границ для России в определённой степени связано с безопасностью и возможностью государственного развития в будущем. 
Давление на Россию всё равно продолжится, и будет временами только усиливаться. Его принципиально нельзя избежать, даже если и не вести активной внешней политики. Скорее, внешнеполитическая пассивность, может напротив стимулировать агрессивное вторжение, вводя завоевателя в заблуждение о мнимой слабости страны. Одним миротворчеством — нельзя купить гарантию своей государственной безопасности. 

Россия остаётся Империей, в своей государственной потенции. Применение силы, в том числе и военной, вполне органично для государства, которое заботится о своём будущем. 

Для России, являющейся исторической Родиной для всех русских, задача собирания русских рассеяния и русских территорий вне РФ, не может быть снята с национальной повестки. 

Территориальный рост России должен быть прагматично связан с воссоединением с организмом нации тех отколотых её частей, которые находятся сейчас вне границ РФ. Это не может быть названо политикой увеличения территории только ради территории. Нам необходимо сохранить национальную монолитность нашей Империи и наращивать только русский элемент в государстве. 

Собирание земель должно соотноситься с современными возможностями русского населения в процессе обрусения. Сегодня на окраинах, на Украине, в Белоруссии, в Казахстане идёт деруссификация русского населения, с агрессивным навязыванием альтернативных вариантов самоидентификации (малорусское украинство и белорусское литвинство). 

Сегодня, в лучшем случае, русификационных сил в России может хватить только на присоединяемый русский этнический элемент. В отношении других — ассимиляционные потенции нации сегодня очень слабы. Из этого можно сделать простой вывод, что земли, где нет компактно проживающих русских общин, малоинтересны для современной России. Они её не могут усилить, а способны лишь ослаблять национальную монолитность страны. 

Собиранию земель Россией поставлено сегодня жесткое ограничение — относительной слабостью РФ к обрусению инородного элемента. 

Всё это конечно неполиткорректно, но если мы, русские, хотим жить дальше, то политкорректность необходимо преодолеть, постепенной легализацией русской повестки в нашем обществе. 

Политкорректность — это теплохладная щелочь, разъедающая всё существующее, это медленное разрушительное оружие, борющееся с истиной. Она навязывается обществу для смешения в нём всех положительных и отрицательных понятий в неудобоваримый политический винегрет, в котором правду запрещается отличать ото лжи, красоту от уродства, и где нравственность заменяют всевозможными извращениями. 

Желание русского будущего требует: 

— отринуть левую псевдонародность культивируя правую национальность, 

— сознательно отказаться от примитивности демократического национализма (по сути национал-западничества) в пользу более органического иерархического национализма 

— и понимать обрусительный ограничитель при собирании русской нации и русских территорий.