Михаил Смолин: Идеологи марксизма хорошо знали своё разрушительное ремесло

Маркс и Энгельс в «Манифесте…» сформулировали, что «коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». В развитие тезиса об уничтожении частной собственности «Манифест…» выступает и за «отмену права наследования».

Причём и «уничтожение», и «отмена» будут проведены жесткими административными методами — без всякого согласия у репрессируемого населения.

Мало того, что эти меры подразумевают широчайшее насилие, они ещё и экономически уничтожают трудовую этику. На практике «уничтожение» и «отмена» приводят к обессмысливанию всякого труда. Если вся собственность общая и никакой результат своего труда ты не можешь передать по наследству своим детям, то социальная апатия и презрение к труду вам обеспечены.
Позднесоветское время всецело демонстрировало презрение к труду и на этапе развала СССР чаяло своего «освобождения» уже только через гуманитарную помощью с Запада.

В «Манифесте…» есть такое рассуждение: «Буржуазный брак является в действительности общностью жен. Коммунистам можно было бы сделать упрек разве лишь в том, будто они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жен официальную, открытую».

Это то место в «Манифесте…», из которого с дальнейшим развитием марксизма выросли гражданские браки, свободная любовь, критика института традиционной семьи, идеи отказа от детей, смена половой ориентации и далее все прочие содомитские западные «прелести».

В реальности коммунизм и прочий «научный социализм» есть прежде всего стремление к тоталитарному обобществлению, к изъятию из единоличного пользования всей собственности и передача их в руки партии революционеров, которые осуществляют свой проект «осчастливливания» того или иного общества.

Начинается все с национализации, то есть обобществления средств производства. Далее через установление своей партийной диктатуры дело доходит до обобществления всех вообще материальных ценностей. И где-то в будущем в социалистических обществах всегда маячит обобществление детей и вожделенных жен.

Коммунистический «Манифест…» постулирует, что «рабочие не имеют отечества».

Ленин во время войны России и Германии писал в работе «Социализм и война» (июль — август 1915 г.): «Война, несомненно, породила самый резкий кризис и обострила бедствия масс невероятно… Наш долг — помочь осознать эти настроения, углубить и оформить их. Эту задачу правильно выражает лишь лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую, и всякая последовательно классовая борьба во время войны, всякая серьёзно проводимая тактика массовых действий неизбежно ведёт к этому».

Коммунистическая любовь к Родине всегда ограничена у них идеологией. Если они не у власти в России, то Родина для них — «темное царство» или «банда коррупционеров».

Коммунисты могут «любить» (слово христианское, антикоммунистическое, потому и взято в кавычки) только советское Отечество. К дореволюционной тысячелетней России и к послесоветской РФ они относятся как лютые «власовцы» — с нескрываемой ненавистью и готовностью развязать Гражданскую войну.

В «Манифесте…» написано, что для достижения своих целей «коммунисты повсюду добиваются объединения и соглашения между демократическими партиями всех стран».
Вот пункт, который предстоит ещё освоить нашим современным коммунистам.

Действительно, любая революция всегда начиналась либерал-демократами. Именно они раскачивали общество, осмеивали традиции, вносили сомнения в верования. Они были началами того революционного движения, концом которого были всевозможные социалисты, анархисты, коммунисты.

Либерал-демократы подтачивали, социалисты-демократы утилизировали революционизированное общество.

Идеологи марксизма хорошо знали своё разрушительное ремесло. И союз коммунистов и демократов абсолютно неизбежен для настоящего объединенного либерально-социалистического бунта либо против Путина, либо против любой другой национальной русской власти.